История чуда с косичками

Оказывается спортсменка, которая в 70–х буквально взорвала спортивный мир и влюбила в себя миллионы, до жути боялась делать свой фирменный трюк, который так и прозвали – “петля Корбут”.

Чуть ли не каждый год мы здесь смотрим видео знаменитой петли Корбут.  Но как белорусской школьнице из Гродно с косичками и улыбкой до ушей удавалось творить на снарядах невообразимо прекрасное и страшное одновременно? Больше 20 лет назад Корбут в соавторстве с Александром Борисевичем написала книгу, где рассказала, как перебарывала страх перед прыжком, как училась делать трюки, как занятия гимнастикой были для нее сплошными каникулами.

В гимнастику она попала случайно, до этого вообще не слышала про нее ничего. Просто однажды в класс зашел человек и предложил детям вступить в гимнастическую секцию. Она по какой–то причине безумно любила физкультуру, а секция по гимнастике обещала возможность ходить на четыре урока в неделю. Естественно, Корбут подняла руку. Вот эта поднятая рука и определила ее судьбу.

Перед первыми детскими соревнованиями неожиданно у Корбут возникла проблема экипировки. До этого она занималась в трико и чешках, а тут нужен был спортивный купальник и белые тапочки. Где их взять? Буквально за ночь мама Ольги сотворила кустарный костюм. Взяла длинную закрытую майку, обрезала и заколола булавкой внизу, а тапочки сшила из махрового полотенца.

“Как я выступала, хорошо ли, плохо ли, сказать не могу, потому что полностью сосредоточилась на злосчастной булавке. Только бы, думаю, не подвела, родимая. Не подвела! Помню, на пьедестале стояли красивые худенькие девчушки с огромными бантами. Я завидовала им черной завистью и готова была отдубасить за то, что они такие хорошеньки

“Толстуха”, “мячик”, как только не называл Корбут ее любимый тренер Ренальд Иванович Кныш, а меж тем эта девочка схватывала все на лету и готова была до одури заниматься гимнастикой. И именно ей из целой стайки гимнасточек суждено было стать его ученицей.

“У меня сохранилось до сих пор в памяти маленькое наблюдение из той первой тренировки с Кнышем: кажется, он был удивлен и одновременно обрадован тем, что увидел. Два часа прошли, и я могла писать контрольную по чистописанию на только что усвоенную гимнастическую тему — прыжок исполняла без помарок. Рен как–то неспешно, в смущении и некотором раздумье сел на маты, помолчал глубокомысленно с выражением роденовского мыслителя на лице, произнес в пространство: “Надо же… пластилин. С полуслова, с полувзгляда”.

“Знаешь, толстуха, приходи завтра утром в мою группу…” — наконец вытащил из себя клещами Рен. Его надо знать: любую похвалу ученице он “добывает” аналогичным способом”.

А вот знаменитой “петли Корбут” она всегда боялась. По ее рассказам, каждый раз перед упражнением, когда подходила к брусьям, сердце ее буквально проваливалось от страха. Всегда хотелось сбежать, несмотря на то, что на нее смотрят люди. Она совершенно не боялась толпу, только тренер удерживал. Рен учил перебарывать этот страх.

“Как Рен учил убивать страх? Каждый раз, когда на тренировке случалось падение – пусть самое болезненное, когда разбиты нос или коленка – он, едва закончив процедуры успокоения, смазывания йодом и бинтования, категорически требовал еще раз сделать то, что не получилось. Никакие слезы, никакие жалобы, никакие уловки не были в состоянии его поколебать, разжалобить, усомниться. “Если не сделаешь сейчас – не сделаешь никогда. Перебори боязнь и боль, ты обязана перебороть, ты увидишь, как это здорово – перебороть себя”, — так говорил Рен, подтягивая к снаряду маты со всего зала. И я шла и перебарывала”.

Фирменную улыбку гимнастки тренер ставил так же как и какой–нибудь гимнастический элемент. Между Корбут и Реном была негласная договоренность: на тренировках можно работать без улыбки, хоть плачь, хоть смейся, хоть хмурься, а вот на соревнованиях — чтоб улыбка до ушей.

“Это была не просьба – приказ. Уже стоя на помосте, я оглядывалась, отыскивала Кныша на тренерской скамейке и видела, как он торопился поймать указательными пальцами уголки губ и растянуть их до невозможных пределов. При этом лицо Рена приобретало свирепое выражение, и я, внутренне прыснув, спешила надеть улыбку. Какой она получалась, не знаю, зеркала к снаряду никто не приносил. А искусственно воссоздать ее задним числом вне помоста – я пробовала не раз – не могла. Гримаса выходила на манер реновской, как у деревянных солдат из армии Урфина Джюса”.

Рен – был самый осторожный из всех тренеров, все новые трюки готовились постепенно, шаг за шагом.

“В жизни я не встречала человека смелее Кныша. И не встречала осторожнее его. Новый элемент он обставлял десятком подводящих упражнений. Отработка прыжка мы начали с того, что убрали в сторону… гимнастического коня. На матах он мелом рисовал контур верхней плоскости снаряда, подтягивал его на край ямы с поролоном (“Поролон совершил революцию в гимнастике”, — любил приговаривать Кныш), а до этого предлагал мне с месяц попрыгать на батуте, попадая в заданную точку. И я прыгала – сначала на батут, потом на мат и в “яму”.

“Чуть позже, когда я освоилась, тренер затащил коня в яму, обложил снаряд со всех сторон толстенных слоем поролона – открытым остался только верх – и мы продолжили тренировки. Постепенно конь вылезал на поверхность, и прыжок обретал свой нормальный вид. Помню, как однажды, уже на соревнованиях, я выполняла комбинацию на бревне. Неожиданно раздалась сирена – радиотехники напортачили. Сделала еще несколько шагов – и упала. Подбежал Рен: “Начнешь сначала, сирена помешала”. А я ему удивленно: “Какая сирена, Ренальд Иванович?”. Я действительно не слышала и упала самым обычным образом, вне связи с сигналом. Полный уход в себя!”.

https://www.youtube.com/watch?v=c2NGqI6FqeQ

Официальный видеоканал Международного олимпийского комитета подготовил специальную подборку (отечественные спортсмены, кстати, удостаиваются такой чести крайне редко) выступлений Ольги Корбут на Олимпиаде–1972 в Мюнхене. Заголовок говорит сам за себя: “Невероятные выступления Ольги Корбут, “любимицы Мюнхена”. Даже сейчас, 40 с лишним лет спустя, многие трюки невозможно смотреть без восхищения. А представьте, что чувствовали зрители тогда!

“В 1972 году в Мюнхене была сказка длиной две недели. Я не могла поверить: я – олимпийская чемпионка? Я – олимпийская чемпионка?! Неужели правда? Поцелуям, объятиям, рукопожатиям нет числа. Полицейский на вахте почтительно склоняет голову и не интересуется, куда я в очередной раз задевала пропуск: “Битте, фройляйн Корпут». Зал негодует на арбитров, посмевших поставить мне смехотворные, по его мнению, 9,6 после сальто на бревне. Кончаются соревнования, и меня уносят из зала на руках через бушующий океан болельщиков, плещущий охрипшим прибоем: “Ол–га! Ол–га!”.